Она была красная как рак, в глазах стояли слезы. Майкл Кармайкл выглядел злее, чем когда-либо. Сначала мне показалось, что он чем-то разрисовал себе лицо, но потом оказалось, что это у него так кровь течет из губы, а ворот у футболки порван. Майкл сделал шаг вперед и толкнул ее, отбросив на стену зевак, которая тут же растеклась в стороны, будто рыбий косяк.

– Ты, глупая, жирная уродка! – крикнул он дрожащим голосом. – Глупая, жирная сука!

Он врезал ей по лицу – тыльной стороной руки, прямо по щеке, так что она крутанулась на месте, очки куда-то улетели. Она рухнула на колено в паре футов от меня. Толпа почти застонала от восторга.

Кармайкл продолжал надвигаться. Ни о чем не думая – вообще без единой мысли в голове! – я загородил ее собой и поднял руку.

– А ну, оставил ее в покое! – Получился, конечно, жалкий писк.

Дальше я уже почему-то лежал на земле, а надо мной нависал Кармайкл, что-то вопя во всю пасть. Интересно, почему я его не слышу?

Позади него Шенайя что-то вытаскивала из сумки – что-то тяжелое, дурацкой формы… металлическое, длинное… И вот она уже стояла, уставив эту штуку прямо на него, держа ее крепко обеими руками.

Это был пистолет. Покрытый ее обычными ржавыми шестеренками, какими-то циферблатами и прочей дребеденью – но все равно и определенно пистолет. Пистолет Реальности, если точнее. И черт его знает, что там внутри, под всеми этими декорациями – игрушка или настоящее оружие! Вот и Кармайкл этого не знал – судя по выражению физиономии. Он аж на месте замер, а потом начал ме-е-е-едленно пятиться назад.

– Господи ты боже! А это еще что такое? – Он попробовал было захохотать, но звук вышел жалкий и надтреснутый.

Ни звука, ни движения кругом – а время-то идет. Тут она подняла руку и спустила окуляры на глаза. Кто-то закричал со стороны административного блока – к нам бежали учителя.

И тогда она нажала на курок. Грохот, вспышка, дым, искры… Нет, не дым – пар. Все вокруг заволокло паром, словно прилетело непроглядное облако горячего мокрого тумана. Дети раскричались, куда-то побежали, меня сшибли с ног. Когда я сумел наконец встать, пар медленно рассеивался, толпа занималась тем же. Шенайи нигде не было. На земле валялись ее летный шлем и очки. А рядом с ними – Пистолет Реальности, все еще дымящийся, раскуроченный чуть ли не пополам. Посреди этой живописной картины стоял Майкл Кармайкл – рот раскрыт, глаза выкачены.

– Эй… ты там как, в порядке? – спросил я, ковыляя к нему.

Кармайкл повернулся и посмотрел на меня, как будто никогда в жизни не видел.

– Черт, – осторожно выдохнул он, потом потряс головой и обалдело поглядел на свои руки. – Вот черт…

Все с ним, разумеется, было в порядке. Я сгреб шлем и очки Стим-Герл и запихал их к себе в сумку, а потом выбежал в ворота и понесся вдоль по улице, только меня и видели.

Я бежал почти до самого дома. Руки у меня так ужасно тряслись, что я чуть ключи не уронил.

Внутри было темно и тихо. Я швырнул сумку в комнату и щелкнул выключателем – но ничего не произошло. Мама сидела в саду и читала.

– Электричество отключили, – сказала она. – Ни тебе компьютера, ни телевизора…

– А когда… то есть и давно у нас света нет?

– Минут пятнадцать, наверное. – Она закрыла книгу и зевнула. – Хочешь, я тебе бутербродик сделаю?

Я замотал головой и кинулся на двор. Нет, света не было нигде, по всей улице. Стояла какая-то зловещая тишина. Ни машина мимо не проедет, ни самолет в небе не прочеркнет. Никто не стриг лужайки, не слушал музыку. Ничего. Пусто.

Я побежал по пустой дороге, слушая гул между ушами.

Аманда, помнится, говорила, что Шенайя вроде как живет в трейлере на стоянке. Слух, да – но все же лучше, чем ничего. Кажется, в устье реки был один такой паркинг – вот туда я и побежал. Вывеска снаружи утверждала, что это «Солнечная речка», однако на деле было больше похоже на пыльное поле, уставленное рядами потрепанных жилых прицепов, палаток и ржавых автомобильных остовов, увешанных провисшими проводами. В воротах меня чуть не переехал старый «Форд» без глушителя. Водила показал мне средний палец и умотал.

Я шел по центральной «улице» между трейлерами и фургонами – одна сплошная ржавчина да облетающая краска. Мальчик в зеленых шортах подозрительно уставился на меня. Старик на крыльце приветственно помахал рукой. А потом на боку выцветшего розового трейлера я увидел буквы «МАРСИАНСКАЯ РОЗА».

Экспериментальный космический дирижабль оказался маленьким, не намного больше обычного среднего джипа. Без одного колеса, подпертый с этой стороны стопкой кирпичей и каких-то деревяшек. Вокруг все было усеяно разнокалиберным мусором – сломанные электроприборы, останки автомобилекрушений, металлолом, старые игрушки, жестянки, гнилые доски. К одной из стен прислонился верстак, усыпанный пружинами, сломанными шестеренками, наполовину собранными гаджетами.

Пока я стоял там, соображая, что делать дальше, дверь трейлера распахнулась, и показался тощий, небритый дядька в грязных джинсах и футболке, который уперся в меня прозрачным, водянистым взглядом.

– Э-э… здрасте, – сказал я.

На это он ничего не ответил. Его длинные, нечесаные, битые сединой волосы свисали на лицо. Дрожащей рукой он поскреб подбородок.

– А… ваша дочь… она дома?

Он повернулся назад и заорал в глубину трейлера:

– Шенайя!

Никакого ответа не последовало. Дядька уселся на ящик из-под пива и вроде бы забыл о моем существовании. Я нерешительно подошел к фургону и открыл дверь.

Внутри было темно и тесно, и пахло как в гараже.

– Шенайя?

Скрипнула дверь, ее окаймила узенькая полоска света. Там она и сидела, в углу, обняв коленки. Очки у нее треснули, куртки больше не было. Без шлемофона волосы ее свободно падали на плечи – и оказались цвета полированной меди.

Я сел рядом.

– Ты как?

Она смотрела в сторону.

– Он не сработал, – сказала она очень тихим и маленьким голосом.

– Ты знаешь, что электричество вышибло? Ничего не работает, по всему городу. Все электрическое вышло из строя. Все современное. – Тут я запнулся. – Нет, погоди. Отсюда выезжала машина, когда я входил в ворота. Значит, что-то все-таки работает…

Я застрял, внезапно поняв, что ни в чем на самом деле не уверен.

Она пристально смотрела на меня.

– Я… я просто подумал, что Пистолет Реальности…

Ох, как глупо я себя чувствовал. Но тут она подвинулась и взяла меня за руку.

– Ну, он все-таки напугал Майкла Кармайкла до усрачки, – закончил я. – Это уже что-то.

– Я не этого хотела, – отозвалась она. – Я просто… Он же…

Некоторое время мы так и сидели там, держась за руки. Потом она положила голову мне на плечо.

– Шенайя… – сказал я наконец.

Она закатила глаза.

– Только вот этого не надо. Ненавижу это имя.

– Ты влипла в крупные неприятности. Они вызвали полицию.

Она медленно и судорожно вздохнула:

– И что же мне теперь делать?

Я задумался.

– А что стала бы делать Стим-Герл?

– Но я же не Стим-Герл.

В трейлере было жарко и душно. У меня немного кружилась голова – наверное, так, судя по слухам, чувствуют себя пьяные. Сунув руку в карман, я вытащил ее шлемофон и очки.

– А кто ж еще? – сказал я. – Ты умная, храбрая и красивая. Если кто-то и может во всем этом бардаке разобраться, то только ты.

Она долго смотрела на меня, очень долго. Потом наклонилась и поцеловала меня в губы, совсем легонько. Потом взяла шлем и надела его.

Тишина.

А потом она встала и улыбнулась.

– Ну, тогда пошли, Рокет-Бой, – и она протянула мне руку.

Холли Блэк

Со всей любезностью и добротой

Софи поглядела в окно тетушкиного лондонского особняка. По шиферным крышам окрестных домов сновали пауки-трубочисты, клацая когтями и успешно набивая стеклянные брюшки сажей. Софи улыбнулась.

– Тебе нехорошо, моя милая? – осведомилась леди Оберманн.