Когда солдат наконец просыпается, Роза сидит в кресле у его кровати. Уже почти рассвело, и сквозь стекла в спальню сочится серый предутренний свет. Как только Иона открывает глаза, Роза подается к нему, роняя с коленей книгу и плед.

– Вы не спите? – спрашивает она.

Солдат моргает. Глаза у него – цвета ясного, светлого неба.

– Кто вы?

– Я – Роза, – отвечает она. – Я нашла вас в саду за домом. Вы, наверное, упали со своего дирижабля?

– В меня стреляли… – Он подносит руку к плечу, нащупывает стежки и смотрит на Розу в изумлении. – Это вы сделали? – спрашивает он. – Вы меня вылечили?

Роза скромно кивает. Ни к чему сейчас упоминать, что ей помогали Эллен и Корделия. В конце концов, они же просто куклы.

Иона хватает ее за руку.

– Спасибо вам! – Голос у него хриплый, но приятный. – Вы спасли мне жизнь!

Роза прячет довольную улыбку. Все идет, как задумано: солдат уже начал в нее влюбляться.

Когда погиб тот белый кролик, Роза убежала к себе в комнату вся в слезах и рыдала без остановки; казалось, прошли часы, прежде чем пришел отец. Роза помнит, как тень его упала на кровать, а над ухом у нее раздался папин голос:

– Вставай, крошка Роза. Я тебе кое-что покажу.

Отец ее был крупным мужчиной, с большими, но сноровистыми руками, как у садовника или пахаря. В одной из этих сильных, умелых рук он держал сейчас какой-то прибор, похожий на телескоп… или нет, скорее на часы, как поняла Роза, когда он присел рядом с ней на кровать. Выглядел прибор как простая трубка, только на концах у него были крышки, а под ними – вращающиеся диски с цифрами, вроде часовых циферблатов.

– Когда умерла твоя мама, – сказал он, – я сделал вот это. Я думал, что смогу вернуться в тот самый день и сказать ей, чтобы сегодня она не выезжала верхом. Но сколько я ни бился, вернуться дальше, чем на неделю, не удалось, а когда я понял, что все напрасно, она уже вот как несколько лет была мертва. – И отец вручил Розе свою машину времени. – Можешь вернуться, если хочешь, – угрюмо произнес он. – Достаточно повернуть этот циферблат вот сюда, а этот – сюда. И все. Ты сможешь вернуться во время, когда твой кролик был еще жив.

Роза пришла в восторг. Она взяла у отца чудесный прибор и повернула циферблаты, как он ей показывал, чтобы вернуться в утро сегодняшнего дня. А потом защелкнула крышку. На один ужасный миг ей показалось, что она падает в колодец: все закружилось перед глазами и понеслось куда-то вверх и вдаль. А потом она опять очутилась в собственной комнате. Белый кролик сидел в клетке, а у Розы в руках больше не было никакой машины времени.

Смеясь от радости, Роза подбежала к клетке, открыла ее, достала кролика и прижала к груди изо всех сил. Она была так счастлива, что поначалу даже не заметила, как кролик внезапно затих в ее объятиях и обмяк, как тряпочка. Но потом девочка поняла: что-то неладно. Она ослабила хватку, но кролик уже не дышал. Роза опять разрыдалась, но когда отец зашел посмотреть, что с ней стряслось, она не стала рассказывать ему о прошлом разе. Сам он не помнил, что показал ей машину времени, а Розе было слишком стыдно, чтобы попросить о второй попытке.

Узнав, что Роза живет здесь совсем одна, не считая роботов-слуг, Иона приходит в ужас. Он засыпает ее вопросами: кто ее отец (выясняется, что Иона никогда с ним не встречался, но вроде бы слыхал его имя) и давно ли он ушел, когда разрушили город и как она, Роза, здесь выживает и где берет еду. Роза приносит ему суп на подносе и сидит у постели, отвечая на вопросы и порой недоумевая, почему он так удивляется. Она спокойно прожила здесь всю жизнь и ничего другого не знала.

Иона тоже рассказывает ей о себе. Ему всего восемнадцать, и во всей армии он – самый молодой второй лейтенант. Он живет в Столице, которую Роза всегда представляла себе как город прекрасных башен, устремленных ввысь, или нечто вроде сказочного замка на холме. Но Иона говорит, что на самом деле это такое место, где все постоянно торопятся и жизнь так и несется кувырком. Он рассказывает ей о библиотеке, где книжные шкафы высятся до небес, и чтобы достать книгу с верхней полки, нужно подняться на специальной паровой платформе. Рассказывает о магнитопоезде, который ходит по кольцу на верхнем ярусе города, вровень с облаками. И о портных-автоматонах, которые могут сшить для леди шелковое платье за один-единственный день и доставить на дом пневмопочтой. Роза одергивает слишком тесный лиф своего детского платья – совсем простого, хлопкового, – и заливается краской.

– Как бы я хотела туда попасть! – восклицает она, глядя на Иону горящими глазами. – Побывать в Столице!

– Просто поразительно, как вы здесь со всем управляетесь, – говорит он в ответ. – У вас же почти ничего нет. И как мне повезло, что я упал с дирижабля прямо к вам под дверь!

– Это мне повезло, – возражает Роза, но так тихо, что он, наверное, не слышит.

– Вот бы вам познакомиться с моими сестрами, – говорит он. – Они бы вами восхищались. Вы – настоящая героиня.

Роза вне себя от счастья. Он уже хочет представить ее своим родным! Должно быть, и правда влюбился не на шутку. Она отворачивается, чтобы Иона не увидел, каким восторгом осветилось ее лицо, и вдруг замечает, что из угла спальни на нее таращится пара блестящих глазок. Корделия, догадывается она. Или Эллен. Придется объяснить им, что шпионить нехорошо.

– Не смей шпионить за Ионой, – говорит она кукле Эллен. На этот раз они пьют из крошечных костяных чашечек не чай, а суп. – Ты должна уважать его частную жизнь так же, как уважала папину.

– Но где он будет жить, когда твой папа вернется? – спрашивает Корделия. – Его придется переселить в другую комнату.

– Когда мы поженимся, мы будем жить с ним в одной комнате, – торжественно заявляет Роза. – Женатым людям так положено.

– Значит, он переедет в твою спальню? – Личико Эллен перекашивается от недоверия: должно быть, она думает о детской кроватке Розы, где ей и одной-то уже тесновато.

– Ничего подобного! – протестует Роза. – Мы здесь не останемся. Как только мы поженимся, мы уедем в Столицу и будем жить там.

Куклы долго молчат. Они потрясены. Наконец Корделия тихонько произносит:

– Знаешь, Роза… Мне кажется, нам не понравится в Столице.

Роза пожимает плечами.

– Тогда можете остаться здесь. Все равно взрослые дамы не играют в куклы. И кто-то должен будет смотреть за домом, пока папа не вернется.

Последнюю фразу она добавляет, чтобы смягчить удар, но кукол это не утешает. Корделия разражается пронзительным плачем. Розе хочется заткнуть уши, но тут в коридоре раздается топот, и дверь распахивается. На пороге стоит Иона; он переоделся в папину одежду.

– Господи боже! – восклицает он. – Тут что, кого-то убивают?

– Да нет, это просто Корделия, – объясняет Роза и поворачивается к куклам, побелев от гнева. – Прекрати! Прекрати сейчас же!

Корделия умолкает. Обе куклы таращатся на Иону во все глаза. И Роза тоже. Она только сейчас заметила, какой он высокий. И какой красивый – даже в этих папиных обносках. Он так прекрасен, что больно смотреть.

– Что это такое? – спрашивает он, указывая на Корделию и Эллен.

– Да так, ничего. – Роза вскакивает из-за стола. Иона, верно, решит, что она еще совсем ребенок: пьет чай с куклами! – Просто игрушки. Папа их для меня сделал.

Но Иона не подает виду, даже если и подумал что-то в этом роде.

– Я хотел бы прогуляться по саду. Подышать свежим воздухом, – говорит он. – Вы не составите мне компанию?

Роза не заставляет просить себя дважды. Она выходит вслед за Ионой из комнаты, даже не обернувшись.

Они идут по саду между аккуратно засаженных клумб. Роза пытается исправить впечатление:

– Они не виноваты… понимаете, они вечно расстраиваются из-за всяких пустяков.

– Я в жизни ничего подобного не видел! – признается Иона, подбирая камешек и пуская блинчик по глади садового пруда. – Подумать только, автоматы с живыми реакциями! С настоящими чувствами!